Виктор Алексеев: "Нужно дров — сам наколю и уложу в поленницу

Вырос же Виктор Алексеев на окраине красноярского правобережья в районе Причала. Начинал мальчишкой свою спортивную карьеру с хоккея с мячом и футбола. Все складывалось вроде бы неплохо. И вдруг — резкая смена курса.

— Виктор Петрович, почему все же вольная борьба?
— (Улыбаясь) Стечение обстоятельств: отцу дали квартиру от ЦБК, где он работал. Поселились в районе Каменного квартала, где был спорткомплекс “Строитель”, ныне — “Здоровый мир”. Бороться я хотел всегда, а мой друг Володя Мурызин занимался в “Строителе” вольной борьбой. Он меня туда и привел. Учиться борьбе стал у Владимира Леонидовича Гусева. И все — пропал для хоккея и футбола.

— Тяжело было после спортивных игр на ковре?
— У нас с братьями — Валерой и Володей детство легким не было. Жили мы раньше в частном доме. И воду таскали, пилили и кололи дрова, и по дому помогали... В трудах выросли, поэтому для меня переход в такой тяжелый вид спорта, как борьба, принес только радость. По физическим данным своим я ничем не выделялся: когда пришел к Гусеву, весил всего 35 кг, но дал, видно, Бог талант трудиться. Даже не мечталось, что через пять лет — в 1975 году стану победителем молодежного первенства СССР. Просто хотелось стать сильным. Я Валеру с Володей тоже привел в секцию. Оба стали хорошими борцами, отличными тренерами.

— С самого начала ставили перед собой высокие цели?
— Когда появились первые успехи, захотелось стать мастером спорта. Потом, когда почувствовал, что могу добиться и большего, то поставил себе целью стать чемпионом мира. Основания для мечты имелись: в 1975 году я стал чемпионом Спартакиады народов России среди взрослых, год спустя — чемпионом Европы среди молодежи, а в 1977-м — выиграл чемпионат Европы среди взрослых и поехал на чемпионат мира, где стал вторым. Если бы кто такое сказал мне об этом в 1970 году, когда только начал бороться, то не поверил бы.

— То есть, чтобы добиться высокого результата, надо тренироваться не менее пяти или семи лет?
— Да, но иногда и больше. Я ведь пришел в борьбу только в четырнадцать. И очень большое значение имеет нацеленность на работу самого спортсмена. Когда Адам Сайтиев приехал в Красноярск, он тоже был маленьким, ничем вроде непримечательным юношей. Однако он так был заряжен на борьбу, так старался, что через пять лет стал олимпийским чемпионом в весовой категории до 84 кг.

— Какая личная победа запомнилась больше всего? Наверное, первая на чемпионате мира в 1983 году?
— Вы знаете, я так устроен, что помню практически все значимые схватки. И выигранные, и те, что проиграл. Но самой, может быть, важной для меня стала победа в чемпионате СССР в 1979 году.

— С чем это можно сравнить?
— Выиграть золото в те годы было равносильным тому, что победно пройти район боевых действий. Стать чемпионом было архитяжело, поскольку конкуренция была высочайшей. Я боролся в весе 57 кг, но с годами сгонять вес перед стартом становилось все тяжелее. Дмитрий Георгиевич Миндиашвили, правда, не одобрял перехода в категорию 62 кг, но когда я сказал, что, либо перехожу, либо вообще ухожу из борьбы, он дал добро. Подобный переход на вес выше обычно дается сложно, но в моем случае было не так — сразу ворвался “в строй” и стал чемпионом страны. Жалко, что на московскую Олимпиаду не попал, поскольку получил травму в автоаварии, когда ехал на заключительный сбор. Моей вины в ней не было: сидел на месте пассажира.

— А когда стали чемпионом мира, ощущения были другими, чем после побед внутри страны?
— Когда первый раз поехал на чемпионат мира, то волнения вообще не было: боролся, как на тренировке. Легко все давалось, выступал раскрепощенно. На Европе было сложнее — первые две схватки пришлось бороться с основными претендентами на золото. Борьба была очень тяжелой, ведь я, по сути, впервые боролся против взрослых спортсменов на соревнованиях такого уровня. Перед этим имел только опыт ставшего победным для меня международного турнира в Тбилиси. Но ближе к финалу и в финале чемпионата Европы с соперниками разобрался легко.

— Как стали тренером?
— На одной из тренировок сборной СССР ее главный тренер Иван Сергеевич Ярыгин взял меня за руку и перевел из строя спортсменов в строй тренеров. Все произошло легко и быстро. (Улыбаясь) Не успел почувствовать, как стал уже тренером. Но, конечно, когда первые пять-семь лет я проводил тренировки сборной команды, тренером в полной мере себя не ощущал. Пришло такое понимание только после того, когда появились свои ученики и стали расти в спортивном плане. Готовил борцов, правда, не с нуля, подхватывал уже прошедших первоначальную подготовку ребят и доводил их дальше. Безусловно, стать хорошим тренером мне помогли в первую очередь Миндиашвили, Ярыгин и мой первый тренер — Гусев. Помогло и то, что, будучи спортсменом, всегда вел дневники. Замечал и записывал в них особенности проведения тех или иных приемов выдающихся борцов, с которыми рядом тренировался или выступал на соревнованиях. А саму методику тренировок, распределение нагрузок в тренировочных циклах я помнил каждой своей клеткой.

— Ваш ученик Адам Сайтиев стал олимпийским чемпионом. А были ли под вашим началом другие такие же способные ребята?
— Конечно, даже талантливее Адама. Они стали мастерами спорта, выступали даже за сборную команду России. Однако успех зависит не только от тренера, но и от самого спортсмена, его характера.

— Принято считать, что у талантливых людей характер непростой. Тяжело ли работалось с Адамом Сайтиевым?
— Такие ученики, как Адам, встречаются тренером, наверное, раз в сто лет. Он не только одаренный человек: Адам буквально горел на тренировках. У него было такое желание бороться, бороться хорошо, что с ним мало кто мог в этом плане сравниться. К тому же на ковре Адам был мастером импровизации. Ищущий, активный спортсмен. Мы с ним разговаривали на одном языке. Покажешь, расскажешь, как надо выполнять бросок, и он тут же сотворит еще несколько его вариантов. Впитывал все как губка и добавлял свое. Если у него что-то не получалось, он уходил из зала и продолжал думать, анализировать... На следующий день приходил — и все получалось как надо. У нас было сотворчество, о котором каждый тренер может только мечтать. Жаль, что травма помешала Адаму достичь в спорте большего.

— За что отчисляете из группы?
— Никого не отчисляю — работаю со всеми. Человек ведь имеет право на ошибку и право на то, чтобы ее исправить, пересмотреть свое отношение к делу. Пусть он и не завоюет олимпийскую медаль, но обязательно станет сильным, умелым человеком, который может защитить свою девушку, семью, свою страну. Ко мне приходят многие ребята с просьбой тренироваться в нашей группе. Я их сразу предупреждаю, что борьба — тяжелый спорт и путь наверх лежит только через труд, — другой дороги нет.

— Почему закончили юридический факультет, а не спортфак?
— Так сложилось, что в красноярском госуниверситете мне смогли предоставить свободный график посещения занятий, сдачи экзаменов, а в педагогическом институте на факультете физического воспитания — нет. Такой график был необходим, поскольку я был в то время действующим спортсменом, выступал за национальную команду и много времени проводил вдали от Красноярска. Вместе с тем я понимал необходимость получения высшего образования. Помог верно определиться с ситуацией Дмитрий Георгиевич Миндиашвили. Он познакомил меня с ректором КГУ, деканом юридического факультета университета.

— Учиться было трудно?
— Интересно. И, хотя я и сам сейчас говорю ребятам, что успешно совмещать два дела невозможно, но по натуре я максималист. На полпути не останавливаюсь. Если начал дрова колоть, то все переколю и уложу в поленницу. Надо все дела делать хорошо и доводить до конца. Юридический факультет — серьезный факультет, но и учился, и окончил его с оценками не хуже, чем у всех. И даже немножко горжусь этим. Хотя поначалу действительно было очень трудно. Семь лет учебы в университете дали не только знания, но и более глубокое понимание жизни, различных ее сторон. Общение с такими людьми, как Борис Кириллович Ржепко и Валерий Васильевич Питецкий, было для меня подарком судьбы. Оба были уникальными личностями, и я им очень благодарен за то, что они научили меня, как надо учиться в вузе, научили тому, как самому добывать знания вдали от аудиторий, научили лучше разбираться в людях и находить контакт с каждым человеком. Все это осталось при мне на всю жизнь. Как и университетские друзья, с которыми мы встречаемся, помогаем друг другу.

— Бывая в молодые годы за границей, поражались, удивлялись тамошней жизни?
— Всегда гордился, что живу в СССР, в Красноярске. Когда на чемпионате мира стоял на пьедестале, и после моей победы вверх поднимался наш флаг и играл гимн, у меня текли слезы. С другой стороны, действительно, когда приезжал в Америку, сравнивал, как живут люди там и как у нас. Но головы не терял, хотя было очень грустно: думал о том, что советские люди заслуживают хорошей жизни, может быть, в большей степени, чем американцы. Размышлял, почему же мы сами не можем так жить. При всем при том всегда восхищался и восхищаюсь нашими людьми, Сибирью, где я вырос, — никого и ничего более достойных этого чувства не встречал.

— Так что же нам нужно сделать, чтобы жить, как заграница?
— Нам надо больше уважать друг друга, быть более собранными, концентрированными на своих делах, делать их честно — тогда наша страна станет лучше. Мы уже сделали большой шаг вперед, и даже при всем том, что нам не нравится, верю, что все образуется со временем. Верю в молодежь: она более смела, инициативна. В жизни у нее получается гораздо больше, чем у людей даже моего поколения.

— Не жалеете, что рано родились, — сейчас бы развернулись?
— Каждое время хорошо и интересно по-своему, если делаешь свое дело честно. В какой бы город, в какую бы страну сейчас ни приехал, везде встречаю друзей. Значит жизнь в борьбе, видимо, прожил не зря.

— Что бы посоветовали мальчишкам с окраин?
— Действительно, к нам в вольную борьбу приходят и остаются в основном мальчишки с окраин, каким был и я сам. Посоветовал бы им понимать, что наш хлеб — наверное, в большей степени, чем в любом ином виде спорта, — достается архитяжелым трудом. Но благодаря занятиям борьбой, к примеру, и мои братья, и мои друзья детства хоть и росли, как говорится, на улице, все выросли и состоялись во взрослой жизни. И в смысле карьеры, и в плане семейном. Компьютер, дискотеки — все это само по себе неплохо. Однако надо быть активным человеком — не просто пользователем жизни. Пассивность части самой молодежи и приводит к той же наркомании. Ведь для получения удовольствия ничего делать самому не надо. А о том, что будет потом, никто из таких ребят особенно-то не задумывается...

— То есть спорт — панацея от многих бед?
— Не только спорт, но и другие творческие, созидательные увлечения: музыка, танцы, рисование, моделирование. Но спорт очень важен. Мальчики и девочки вырастают здоровыми, сильными. Пройдя через труд на тренировках, они более подготовлены к жизни, к труду, к борьбе за свое будущее. Я знаю многих спортсменов, которые стали заметными фигурами везде, чем бы они сейчас не занимались. Мы же все стремились стать лидерами, стать лучшими — в борьбе, в лыжных гонках, в хоккее... И учиться в школе старались получше: соревнование продолжалось и в классах. А еще всем нам надо ценить то, что во все времена руководство и города, и Красноярского края много внимания уделяло физической культуре и спорту. У нас и сейчас отличные условия для занятий спортом: где-то получше, где-то чуть хуже. Но ни родителям, ни самим ребятам не надо ждать, когда тренер придет в класс, возьмет тебя за руку и приведет в секцию.

— Вы бы тоже вновь начали свою жизнь с того, что пошли записываться в секцию?
— Безусловно. Борьба очень интересна и захватила меня целиком. Первые лет 10—12 после завершения карьеры спортсмена почти каждую ночь снились схватки на ковре.

— Победы или поражения?
— Больше победных схваток: собственных или схваток моих учеников. А если сравнить мои переживания в качестве борца и тренера, то спортсмену легче. Он собственные эмоции выплескивает на ковре, на пьедестал поднимается уже спокойным. Тренер же все держит в себе, поэтому, когда выезжал со сборной — уже как один из ее наставников, было намного тяжелее. Вроде бы молодой, здоровый, а сердце сдавливает, как никогда ранее. (Со смехом) Сидишь на стуле, секундируешь, но так и хочется выбежать на ковер — самому провести прием. Зато на пьедестале стоять приятнее, чем смотреть на ученика со стороны. Ощущения разные, но запоминаются и те, и другие на всю жизнь.

— Самое главное дело, что Вы успели сделать в жизни?
— Я бы хотел подготовить еще одного олимпийского чемпиона. Хотел бы достроить дом, в который мы с женой могли позвать всех наших друзей. Посидеть, повспоминать молодые годы, просто пообщаться, что-то обсудить из сегодняшней нашей жизни. А еще — чтобы сборная Красноярского края по вольной борьбе была самой сильной командой России.