Сергей Тараканов: "Хороший агент — это не я"
- 16 июня 2015 г.
- Баскетбол
Сергей Тараканов за словом в карман не полезет. Наверное, поэтому в российском баскетболе у него хватает оппонентов. Сейчас Тараканов не на видных ролях — работает в структуре московского ЦСКА и занимается агентской деятельностью. Но в нашем баскетболе он до сих пор значимая фигура. Олимпийский чемпион, бывший генеральный менеджер сборной страны, именно под его руководством национальная команда в 2007 году сенсационно выиграла чемпионат Европы. Считается одним из вероятных кандидатов на пост руководителя федерации. У Тараканова уникальная карьера, о которой он рассказывает без прикрас.
— Несмотря на сложные отношения, я благодарен Александру Гомельскому. Хотя бы за общее прошлое, где было много совместных побед. Я благодарен ему за то, что было и есть в моей жизни. Все медали, титулы помогают и греют душу. Это приятные и важные воспоминания.
Гомельский хорошо умел мотивировать. У него был большой авторитет во всех командах, которые он тренировал. Его боялись. И уважали. Дисциплина и страх совершить ошибку — главное, что Александр Яковлевич внушал подопечным. Он брал даже не баскетбольными талантами, а менеджерскими, организационными и мотивационными. Победная для нас Олимпиада 1988 года начиналась не очень хорошо. В первой же игре сборная СССР безоговорочно проиграла югославам. Во многом потому, что изменили весь рисунок игры под Сабониса, с которым до этого не провели ни одной тренировки. Мы не смогли перестроиться. Но потом всё же нащупали игру, дошли до финала и обыграли тех же югославов.
Однако после первой неудачи на турнире Гомельский заявил: “Мы сыграли свою самую плохую игру. Всё, теперь будем побеждать”. Конечно, сказал он несколько по-другому. Звучало это очень уверенно и безапелляционно.
— Если сейчас баскетболист завершает карьеру, то на накопленные деньги может безбедно жить всю оставшуюся жизнь. В Ваше время так же было?
— Есть нюансы. Насколько я понимаю, процентов 80 темнокожих игроков-миллионеров НБА через несколько лет после завершения карьеры становятся банкротами. Живут на широкую ногу: по восемь машин, 15 детей, сумасбродные покупки, вечеринки и так далее. Более рациональные спортсмены думают о будущем. Я вообще не представляю, как можно 100 или 200 миллионов долларов профукать. Я общался со Скотти Пиппеном (шестикратный чемпион НБА, двукратный олимпийский чемпион. — Прим. авт.). Он не показался мне глупым человеком. Но Пиппен лишился состояния более чем в 100 миллионов долларов. Советники были плохие. Это тоже для них проблема.
Что же касается нас, то, безусловно, жили хорошо. Это если сравнивать с советскими гражданами. У нас имелись возможности. Все мы были первыми челноками, спекулянтами. Какие-то шмотки привозили всегда. Это был полулегальный бизнес. Если поставить нас в один ряд со всеми рядовыми гражданами и не давать каких-то привилегий, то, наверное, спортом никто особенно и не занимался бы. Это была такая государственная политика. И все без исключения, кто ездил за границу, даже кэгэбэшники, которые нам инструктаж проводили, первым делом спрашивали у нас, где там дешевле отовариться. Жили мы, естественно, в привилегированных условиях, но всё это было ничто по сравнению с теми западными спортсменами, которых мы обыгрывали. Испанцы, итальянцы, французы… Небо и земля. Но никто не роптал.
Я помню, за мной на турниры приезжали гонцы из разных стран, но каждый раз от тренеров получали отказ. А когда повеяло духом перестройки, полетели за границу первые ласточки, было даже какое-то недоумение. Я присутствовал на встрече между тренером команды НБА “Голден Стэйт” Донни Нельсоном и товарищем по сборной Шарунасом Марчюлёнисом. Я знал английский, поэтому помогал в общении. Разговор был в общих чертах. Нельсон спросил Шарунаса: “Не хотел бы ты поиграть в НБА?” Я про себя посмеивался: “Кто? Марчело? Я его двум английским словам учил. Он три года не попадал в сборную. И он будет в НБА?” После Олимпиады Марчело заключил контракт на один миллион 300 тысяч долларов и был за океаном действительно выдающимся игроком.
— Вам никогда не хотелось попробовать себя в качестве тренера?
— В 1990-е годы, когда завершал карьеру, я не мыслил себя никем другим, кроме как тренером. Другого пути не было. Я окончил институт физкультуры. Ну, и вся история моих старших коллег примерно одинакова. Сначала уезжали набираться опыта, тренировать какую-нибудь дружественную африканскую сборную — Сирию, Египет или Берег Слоновой Кости. Потом возвращались в Россию, становились ассистентом тренера, старшим тренером и так далее. Такая же судьба была, например, у Ерёмина, который впоследствии возглавлял ЦСКА и сборную. И вообще стал одним из самых значимых тренеров России.
Поэтому и у меня планы были такими же. Но вмешалась перестройка, и я уехал в 1990 году за границу, доигрывать. Сначала в Германию, потом в Бельгию. Но хватало заработанных денег лишь для поддержания штанов, скажем так. Хотя у моих молодых товарищей сложилось всё более сладко. Я, к сожалению, был уже на сходе. А затем обо мне забыли. Я тоже обиженный не сильно рвался. И меня никто не позвал. Если бы позвали, я бы пошёл. Но мне пришлось заниматься другим, пришлось заниматься бизнесом, семью кормить.
А потом я потерял вкус к тренерской работе. Это специфическое, очень сложное дело. Работа подразумевает полное погружение: 24 часа в сутки, без семьи. Сегодня я к этому не готов.
— Вы были генеральным менеджером сборной России во время двух турниров: чемпионата Европы 2007 года, когда наша команда сенсационно победила, и Олимпиады 2008 года, когда наша команда с треском провалилась…
— Я начал работать в сборной в 2006 году. Мы играли отборочный турнир за выход на чемпионат Европы, который в итоге выиграли. И тренера Дэвида Блатта тоже пригласил я.
— Объясните, состав и тренер на обоих турнирах были те же, неужели на Олимпиаде груз ответственности задавил?
— Нет. Во-первых, успех во многом зависит от состояния игроков, от травм. Во-вторых, от удачи. На чемпионате Европы всё совпало: и элемент неожиданности был, потому что на нас никто не ставил, после первых побед появилось воодушевление, желание игроков, в первую очередь, Кириленко и Хряпы заявить о себе, потом помогла удача, естественно. Если бы Холден не забил последний мяч, мы бы проиграли. Тоже успех, все были бы довольны. Ну, а тут сенсационная победа. Даже для меня это был сюрприз.
На Олимпиаде в Пекине у нас, я считаю, не было шансов по объективным причинам попасть в полуфинал или финал. Но из группы должны были выходить, если был бы здоров Хряпа. К сожалению, он травмировался. Это история показывает, как иногда может быть важен всего один игрок.
— Большой вклад в победу российской сборной на чемпионате Европы 2007 года внёс натурализованный американец Джон Роберт Холден. Злые языки говорят, что он согласился выступать за сборную только за какую-то немыслимую сумму. В этом есть правда?
— Никакой. Американец получал те же самые премиальные, небольшие суточные. У него не было привилегий. Абсолютный профессионал. Но Холден поставил два условия. Первое — он хотел жить один. Американец по жизни мало с кем общается. Он молчаливый, замкнутый парень. И второе — с ним никак не получалось договориться по поводу приезда на сборы. Холден всегда приезжал на две недели позже. Я никак не мог договориться ни с ним, ни с Кириленко. Для меня это было принципиально, чтобы все были в одинаковых условиях. К сожалению, тут невозможен приказ. Нужно договориться. И те, кто опытнее и именитее, всегда стараются отфилонить. Если ты филонишь и приезжаешь неготовым, это проблема. А если, как Холден, приезжаешь физически лучше готовым, чем те игроки, которые уже две недели тренируются, здесь нет проблемы.
— Какая у него была мотивация играть за сборную России?
— Во-первых, это престижно и интересно. Далеко не всякому баскетболисту удаётся сыграть на соревнованиях такого уровня. А Холден не проходил в сборную США.
Во-вторых, как известно, у нас из-за лимита игроки с российским паспортом ценятся больше. Холден получил гражданство. И, естественно, в ЦСКА ему платили очень хорошие деньги.
— Вы уже долгое время занимаетесь агентской деятельностью. Помогаете игрокам выстраивать карьеру. Кто такой хороший агент?
— Хороший агент — это не я. Точно. Хороший агент — это такая полугнида, которая должна выцыганивать лучшие условия для своих клиентов, очень часто врать игрокам и клубам, быть изворотливым, манипулировать и извлекать из этого постоянно выгоду и для себя, и для своего клиента. Это не я.
Моя философия — помочь игроку и клубу, дать правильный совет, правильное направление деятельности. Это не всегда получается. Но, во всяком случае, я так хочу делать.
Агентом я стал случайно. Один раз помог, второй. Потом понял, что это востребовано. Я был первым профессиональным российским агентом. Моя идея заключалась в том, чтобы помогать и игрокам, и клубам. Тогда связи между ними не было. Нужно же понимать, например, хороший или нехороший игрок, травмированный или нет, подойдёт он клубу или нет и многое другое. Я торгую информацией. Сейчас её легче получить, есть база данных, к которой я тоже приложил руку.
— Не так давно Вы заявили, что в российском баскетболе кризис. Насколько он серьёзный?
— Серьёзнее некуда. Уже больше года, как наблюдается кризисная ситуация в руководстве РФБ. Непонятны взаимодействия федерации с основным соревнованием — Единой лигой ВТБ, которая преследует другие цели, нежели популяризация игры. Нередко частным профессиональным клубам побоку развитие баскетбола в стране. Проблема во взаимодействии, в компромиссах, в том, что наши сборные — и мужская, и женская — играют в отборочных турнирах на чемпионаты Европы. И в последнее время с трудом туда заползают — что вообще унизительно. С молодёжными и юниорскими сборными ситуация ещё хуже. На турнире в Турции, который состоялся в начале года, наша кадетская сборная оказалась единственной командой, не выигравшей ни одного поединка. Проиграла в семи матчах. Однозначно, кризис.
Наша страна богата талантами. Мы не можем проигрывать таким маленьким государствам, как Латвия или Грузия. Хотя бы потому, что у нас шире выбор, гораздо больше людей, занимающихся баскетболом.
- Городские новости.
- Гор Георгян